Форум

- Какой идиот врубил это? – ору я, пытаясь перекричать музыку. Не просто какую-то там музыку. Будь она даже самой дерьмовой на свете, я бы не стал возмущаться, но они поставили мою песню. Ну, то есть, нашу, но когда ты постоянно вынужден говорить о группе и о том, как это здорово – делать все вместе, то про себя хочется послать всех и бесконечно твердить «мое», «мою» и «я». Майки, несомненно, заметил бы на это, что я и так слишком часто ставлю себя на первое место. Кстати, где он?

- Майки! – тут же переключаюсь я. – Эй! – обращаюсь я к какому-то незнакомому парню. – Ты не знаешь где Майки? – судя по его виду, он не имеет ни малейшего представления о местонахождении моего брата, и это мне кажется безумно смешным. Я действительно смеюсь, – до тех пор, пока не начинаю сползать с кресла, на котором сижу.

Через некоторое время, пусть с трудом, но мне все же удается подняться. Я делаю несколько шагов по направлению к толпе, но вовремя вспоминаю о забытой бутылке виски и возвращаюсь. В моем состоянии полной невменяемости на это уходит много времени. Но на самом деле прелесть такого состояния в том, что на время тебе плевать.

- Вы не видели моего брата? – этот вопрос, как и некоторое время назад, продолжает развлекать меня. Когда меня уже охватывает что-то похожее на отчаянье, и я останавливаюсь сделать пару глотков из бутылки, на плечо мне ложится рука:

- Мне сказали, ты меня искал…

- О. Да? – удивляюсь я в первый момент. Потом вспоминаю свои бесконечные расспросы. – Абсолютно верно. Искал.

- Ты что-то хотел? – говорит он, наклоняясь ближе ко мне.

Еще выпить, покурить, трахнуться с кем-нибудь…

- Пойдем, погуляем.

- Погуляем?

- По крыше… – уточняю я, хотя мне и так кажется это очевидным.

У Майки безумно растерянный вид, и у меня на секунду закрадывается подозрение, что, возможно, я действительно несу бред.

- Ок. Конечно. Замечательная идея! – в его голосе слышатся истерические нотки, и я морщусь.

- Расслабься…

Прежде чем попасть к лестнице, нам приходится протиснуться сквозь целую толпу сумасшедших людей.

- Знаешь, – говорю я громче чем надо, – мне порой кажется, все катится к черту… И завтра мы вообще не проснемся. Или проснемся, а ничего этого нет. Как будто весь этот мир мы придумали себе сами. И то, что он такой поганый, это только проблема нашего ограниченного воображения, понимаешь? – я снова смеюсь. Он, похоже, не понимает, но это уже не важно. Мы наконец-то вышли из помещения и теперь поднимаемся по бесконечной лестнице, ведущей к небу.

Глоток свежего воздуха. Это почти так же живительно, как никотин. Я иду по крыше, чуть пританцовывая и улыбаясь.

Майки идет рядом со мной и хмуро замечает:

- Не пора ли тебе сказать, что весь мир принадлежит сейчас нам?

- Мм… – я поворачиваюсь к нему, собираясь съязвить, но меня останавливает его взгляд.

Обычно он так смотрит на меня, когда хочет задать какой-то из своих вечных вопросов об алкоголе или наркотиках. А я стою, пытаясь удержать равновесие, и твержу про себя «спроси, спроси, спроси…».

Эта игра у меня еще с детства.

В семь лет я понял одну интересную вещь относительно своих желаний: если чего-то невероятно сильно хочется, это никогда не сбывается. Неудивительно, что мне тут же пришло в голову альтернативное решение проблемы. Эта простая система работала безотказно. Все просто. Когда тебе хочется, чтобы тебя отпустили гулять с друзьями, надо повторять про себя «запрети мне, запрети мне, запрети мне…», – вот и весь секрет.

Поэтому: спроси, спроси, спроси…

В ответ тишина. Вздыхаю с облегчением.

- Зачем ты вытащил меня на крышу?

Я подпеваю мелодии, которая звучит у меня в голове.

- Джи…

- Ты слышишь эту музыку? – спрашиваю я и обнимаю его за талию. Мы танцуем на крыше какого-то клуба, на часах два ночи, а на небе – звезды. Ничего более… более романтичного, черт возьми, со мной не случалось уже лет сто, наверное.

- Круто… – говорю я и прижимаюсь ближе к брату.

- Подожди.

Судя по его виду, он знает обо мне то, о чем я еще и не догадываюсь. Майки отбирает у меня бутылку и в несколько глотков допивает все, что осталось.

- Подожди пять минут, – повторяет он.

Примерно за это время виски ударит ему в голову. Мы ждем. А потом первые аккорды песни звучат в голове у обоих.

Кажется, начинается все с того, что я глажу его по спине. А может, целую в шею. Да это и не важно, ведь вскоре нам становится не до таких мелочей.

Ночь разлетается какими-то обрывками… яркими вспышками… Вот я сажусь и тяну Майки за собой. Он буквально падает на меня, и это здорово. Мы целуемся. Я снимаю с него очки и отбрасываю их куда-то. Кажется, слышу звук бьющегося стекла, но все опять заглушает музыка.

Быстрее – будто можно что-то не успеть. Резче – словно кто-то из нас испытывает страсть к пришиванию пуговиц. Нежнее – чтобы не терять иллюзию, что это не просто секс…

Меня не удивляет ничего из вышеперечисленного.

Меня удивляет только то, что мы не сверзились с этой гребаной крыши.

***
Я просыпаюсь первым. Судя по всему ранним утром.

- Майки, – трясу его за плечо.

- Да, да… – бормочет он во сне, но через несколько секунд открывает глаза и резко садится.

- Джи. Ты помнишь, что вчера было?

- Да… – начинаю я, но чувствую комок в горле. Отворачиваюсь, и тут мой взгляд натыкается на разбитые очки.

- Это было ужасно неловко с моей стороны… – продолжаю я, не глядя на брата.

- Неловко?..

- Да. Не волнуйся. Я куплю тебе новые очки… – заканчиваю я и поднимаюсь. – Нам пора.

Нам пора убираться отсюда, пока солнце не стало слишком ярким. Пока еще играет музыка…