Форум

Теперь мой аццкий отжыг – детский лепет;
Из-за тебя в душе – и боль, и трепет,
Когда твой взгляд скользит так равнодушно,
Когда другому улыбаешься радушно.
Его ты любишь… это так несправедливо!
И должен я бежать, скрываться от тебя пугливо,
Как кошка, прогнанная прочь собакой,
Любимицей хозяина, ленивой забиякой.
К несчастью для себя, я не переборю
В себе и нежное, и злое чувство. Люблю!
Ревную… Ты волю смёл мою, как щёткой.
И Волю погубил так скоро и так чётко,
Так приятно, так жестоко. Дарю свой поцелуй –
Тебе не нужен он: «Брось, Паша, не балуй!»
Пытаюся тебя обнять – ты тихо отстраняешь,
О редкой нежности моей и знать ты не желаешь…
Я если даже острой бритвой вскрою вены,
Лишь помолчишь ты – никакой тут перемены.
И вновь его побалуешь своею драгоценной лаской,
Не ведая о дне, что мог стать новых чувств закваской.
Гореть в аду я буду, но огонь меня совсем не мучит;
А может, попаду в чистилище – там лучше,
Но скука смертная, дожди, темно и серо,
И бродят души, не нашедшие крепчайшей веры.
Но точно знаю: Елисейские поля меня не примут,
Там будешь ты – любимый сердце твоё вынет
И растопчет. А ты умрёшь от горя, себя вверяя снам.
Вот и выходит, что нельзя мне быть с тобою даже там!
Нет, милый мой! Я буду жить. Один? Пожалуйста!
Я перестану так страдать и небу жаловаться;
В конце концов, найду себе кого-то нелюбимого,
Чтоб не было вины перед родными мне.
Пусть она будет на тебя похожа, хоть бы чутку,
Она смягчит разыгранную жизнью злую шутку,
Но не заменит мне тебя… Зачем об этом я заговорил?
И сам не знаю. Когда-то вспомнишь, что и я тебя любил.

окно открыто… сухие листья…
мокрый подоконник…
в конце стиха не в лад написано:
«Твой Павел Воля».