Форум

Примечание: не надо рассказывать мне про то, что профессиональным теннисистам редкая ракетка служит дольше двух месяцев, а то вы еще скажете мне, что не бывает говорящих ракеток. Не надо мне рассказывать про матчасть, про канон и все остальное, я и так старалась, как могла, не выбиваться из дат и результатов. Я не об этом писала. Я писала о том, почему у Рафы кружилась голова в Цинциннати и почему он играет левой рукой, хотя он правша.

1994 год, июнь, Мальорка

Рафе исполнилось восемь, когда дядя Тони принес ему первую взрослую ракетку - как подарок на день рождения. Он достал ее из чехла, подмигнул и сказал, что она волшебная. Рафа только рассмеялся. Он уже был большой мальчик - не верил ни в сказки, ни в магию и уже успел четко усвоить, что если хочешь победить, то рассчитывать надо только на себя.
Рафа взял ракетку в руки. Она была тяжелее детских ракеток, но это была приятная тяжесть, обещавшая мощь и силу удара. От рукоятки вкусно пахло кожей, а вся она была новенькая и блестящая. Рафа взмахнул ракеткой и услышал свист воздуха по нарастающей, а потом ракетка как будто сама выпрыгнула из руки и упала на корт, слегка позвякивая. Они с Рафой не понравились друг другу.
Первая неделя с новой ракеткой превратилась для Рафаэля в сущий ад. Она не слушалась его, часто выпадала из рук, сопротивлялась и вырывалась, от нее болели плечи, и иногда ему начинало казаться, что он вообще зря связался с этим проклятым теннисом. «Лучше уж футбол», - бурчал он, когда мама мазью растирала ему спину перед сном, причиняя боль каждым прикосновением.
Через неделю Тони, задумчиво наблюдая, как Рафа мучается с подачей, подошел к нему ближе, забрал у него из рук ракетку, повертел ее, а потом сказал:
- А что если попробовать взять ее в другую руку? Ты когда-нибудь пробовал играть левой?
Рафа очень удивился. Он всегда и все делал правой, но он доверял дяде Тони больше, чем себе, поэтому послушно взял ракетку в левую руку. И вот тут он понял, почему это волшебная ракетка. Потому что она легла в ладонь как будто была создана под заказ специально для него, а стоило взмахнуть ею, как струны… нет, не засвистели: они запели. «Рафа, тебя ждет успех!» - пели струны. Первая же подача легла настолько чисто, насколько это вообще было возможно. Каждый удар превратился в воплощенное чудо. Тони лишь улыбался, глядя, как его воспитанник бабочкой порхал над кортом.
С того дня Рафа начал играть левой рукой. С того дня Рафа стал брать эту ракетку на самые важные матчи. С того дня Рафа всегда слушал, о чем ему пели струны.

2004 год, март, Майами

«Я – профессионал уже три года. Я справлюсь. Я могу. Ну и что, что он первая ракетка в мире, а я едва выбился в первые пятьдесят. Ну и что, что мы ни разу не встречались. Ну и что, что мы будем играть на харде, а это не мое покрытие. Ну и что? Зато я… я… » - Рафа так и не смог придумать, а что, собственно «зато», поэтому взял в руки свою любимую ракетку и как-то сразу успокоился. «Рафа, сегодня будет твой день! - пели струны. - Сегодня тебя ждет сюрприз!». Когда соперник вошел в раздевалку, Рафа дернулся и встал со скамейки.
- Рафаэль Надаль. Рафа, – он протянул руку первым, стараясь скрыть смущение.
- Роджер Федерер. Удачи в игре, – его сегодняшний соперник был невозмутим и уверен в себе… а еще он лучший теннисист… а еще он чертовски хорош собой... что за глупость? - Рафа одернул себя и взял сумку. До выхода на корт они не обменялись больше ни словом.
Ракетка пела в руках. Каждый мяч послушно летел туда, куда Рафа его отправлял. Сердце прыгало в груди от восторга. После первого проигранного сета у Роже… да, Рафа слышал, что он представился Роджером, но ему больше нравилось Роже… между бровями залегла складка. Рафа с трудом подавил какое-то странное желание провести пальцем по этой складке. Вместо этого он крепче сжал ракетку. А ракетка все пела и пела: «Рафа, этот день – твой. Рафа, ты победишь. Рафа, ты даже не представляешь, что сейчас происходит». Рафа представлял. Он очень хорошо слышал через пение ракетки стук собственного сердца. А еще он слышал, как стучит сердце Роже… Роджера… нет, Роже. Он не мог этого слышать, но он слышал. На два такта размереннее, чем у самого Рафы, на один такт впереди. Слушать это перестукивание было даже увлекательнее… интереснее, волнительнее?… чем слушать то, о чем пела ракетка. Да и пела она уже не про теннис. Она пела про то, что Рафе в этом году будет восемнадцать, про то, что март в Майами – очень жаркий месяц, но все равно в воздухе разлита весна. Весна… и… любовь? Нет. Еще одна глупость. Просто весна. Просто стук сердца. Двух сердец. Просто Рафа сегодня победил. Когда первым протянул руку. Когда обжег темными глазами. Когда взял в руки ракетку. Теперь оставалось лишь получить нужный счет. И он его получил. Счет и второе сердце. Чтобы слышать. Чтобы слушать.

2007 год, август, Цинциннати

Рафа готовился к своему матчу. Он закончил тренировку и уже собирался обратно в отель передохнуть. Но услышав, что играет Роже, вышел из раздевалки и прошел к выходу на корт. Оттуда было хорошо видно происходящее, и Рафа присел на корточки, положив подбородок на рукоятку ракетки.
Так хорошо было просто сидеть здесь, слушать счет, смотреть на Роже… да, самым лучшим было просто смотреть на Роже. Смотреть, как он, подавая, взлетает над кортом словно на крыльях, как он запрокидывает голову после неудачных мячей, с укоризной глядя на небо, как он… Ракетка пела очень тихо, неразборчиво и почему-то очень тревожно, но Рафа не слушал ее – он смотрел. Роже победил. Разумеется. В двух сетах. С легкостью и изяществом, присущими только ему. Рафа поднялся на ноги, глядя на Роже с радостью и какой-то неясной гордостью. А Роже… подписав фанатам постеры, мячи и билеты, он подошел к трибуне, где сидела девушка, запрыгнул к ней, обнял ее и начал целовать, гладить по волосам и что-то говорить. Рафа не мог слышать, что говорит Роже, но он слышал. Он не знал немецкого, но он все равно все понимал. Так говорят о любви. Так говорят о том, что эта победа - для нее. Так говорят, что воздушные замки молодых испанцев – просто миражи…
Рафа почувствовал, как в мире что-то изменилось. То ли краски сделались более тусклыми, то ли звуки стали глуше… Он опустил глаза и увидел, что на ракетке лопнула струна. Такое очень часто бывает с ракетками… с обычными ракетками. На этой ракетке никогда не лопались струны: никогда раньше. А сейчас одна лопнула. Без звона, без свиста, как будто она просто устала быть натянутой. Как будто в этом просто больше не было смысла. Как будто ее просто больше ничего не удерживало.
Вокруг бесновались трибуны, празднуя победу, но Рафа этого уже не слышал. Он просто стоял и смотрел на ракетку, в которой теперь не было ничего волшебного, ничего поющего. Обыкновенная старая ракетка: с облупившимися краями, с лопнувшей струной и ободранной ручкой. Ракетка, которую оставалось только выбросить…
- Рафа, - сзади неслышно подошел дядя Тони. – У тебя через три часа матч с Монако. Надо идти.